«Тысяча полотен и тысячи верст».
Виталий Григорьевич Поленов.

Туман упал внезапно. Сплошное молоко. На расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Сначала скользнула морось, потом с подъемом повалили крупные, с человеческую ладонь снежные хлопья. Смеркалось. Среди туристов-новичков началась легкая паника. Громко вскрикнула и потеряла от страха сознание одна девушка. Группа остановилась...

Бивак был где-то рядом. Но каждый шаг по горной тропе был сопряжен со смертельной опасностью, он уже начал себя проклинать за то, что согласился на авантюру. Шел на Бермамыт писать этюды, зашел на турбазу за картой, а там бросились упрашивать взять с собой группу. Вот и взял на свою голову...

Он уже выбился из сил, когда сбросил с плеч тяжелый рюкзак, хотел смахнуть со лба ручеек горячего пота и вдруг в молочном месиве тумана уперся во что-то. То была метеостанция - запланированный на ночь бивак.

Но каково утро на Бермамыте, откуда писали Эльбрус Лермонтов и Ярошенко! В низшие трепыхаются последние клочья облаков, розовый свет утра залил вечные ледники могучего кавказского исполина, снег у станции начал стремительно таять и еще зеленая трава заиграла в первых лучах солнца ослепительными блестками влаги, словно кто-то рассыпал здесь самоцветы... А тут воспрянувшие после вчерашнего туристы вытащили старенький проигрыватель, поставили пластинку и полилась в заоблачной тишине дивная музыка Чайковского. Виталий, спохватившись, бросился на станцию за этюдником, боясь упустить драгоценные минуты, пока краски горного пейзажа, яркие и свежие, не успели померкнуть, раствориться в рекахсолнечного света, установил холст на подрамнике... И вдруг непрошеные слезы умиления хлынули из глаз. Попытки запечатлеть увиденное показались настолько тщетными, что он бросил кисть и заплакал, как ребенок...

Из горных походов он все же привез множество этюдов. Показал их одному профессиональному художнику, ожидая услышать хоть одну похвалу. Увы. Тот с пренебрежением глянул на юношеские холсты и велел больше не морочить голову ни себе, ни другим. Потом вечером Виталий ухватил топор и изрубил свои подрамники в щепки. Но бросить писать он уже не мог. А нечаянная попытка сводить в горы туристов, стала его новой профессией: он на несколько лет стал инструктором по туризму, забросив столярное дело.

Жизнь складывалась поначалу трудно. Умер отец. В шестнадцать он стал кормильцам семьи. Сначала слесарил, потом выучился на столяра-краснодеревщика. Страсть к рисованию с юных лет он относил к увлечениям, пока не занялся туризмом. Сердце стало восприимчивым к красоте, музыке, а природа научила видеть прекрасное. Отослал работы в Москву. Против ожиданий, получил хорошие отзывы. Стал готовиться к поступлению в Саратовское художественное училище. Так исподволь готовил себя Виталий Поленов к профессиональной работе в живописи. И годы учебы в Саратове явились для него лишь продолжением увиденного и пережитого.

А рюкзак стал так же привычен, как мольберт, кисть и краски. Он исходил пустыни Средней Азии, путешествовал по сибирской тайге и тундре, Беломорью, ночевал в хижинах тордохах - хижинах якутов. Кавказ же он исходил, как говорится, вдоль и поперек. Сванетия, Имеретия, Хевсуре-тия, Дагестан, Армения, Азербайджан...

В окрестностях Кисловодска его знает каждый горец. Его нередко поджидают, когда тяжело груженный, он выходит из автобуса у аула Кичи-Балык и с подрамниками, тяжелым рюкзаком шагает в гору. Несмотря на свои шестьдесят четыре, он крепко стоит на ногах. Но горцы - народ почтительный. Один добрый знакомый чуть ли не силой как-то выхватил рюкзак и десяток километров нес его в гору к своей кошаре.

Во время моих странствий по России я соприкасался со многими людьми, - говорит он мне. - Подавляющее большинство относились ко мне очень дружелюбно, независимо от национальной принадлежности. Карачаевцы, абазинцы на своих кошарах встречают меня как дорогого гостя. Бывал за рубежом, устраивал выставки в Израиле, Иордании, Болгарии, Чехословакии (ныне Чехии) и тоже встречал радушие и гостеприимство. Израильтяне и болгары приобрели мои работы в музеи. Очень добрые остались впечатления.

Виталий Поленов создал за свою жизнь около тысячи полотен. Часть из них приобретена коллекционерами различных европейских стран и США. Достойное место они занимают в краеведческом музее Кисловодска - художник отобразил становление города и кое-что на полотнах уже принадлежит истории. Он не только мастерски владеет кистью, но и к тому же достоверен. Работы Поленова - воплощение жизненной правды, умение проникнуть в красоту окружающего нас мира.

В канун 65-летия художника, в Кисловодском Выставочном зале открылась его первая персональная выставка, хотя до того были международные, всесоюзные, всероссийские, множество зональных и краевых экспозиций с его участием.

Поленов никогда не торопился выносить себя на суд зрителя. И лишь подвижническая деятельность директора Выставочного зала И. М. Котовой, Кисловодского комитета по культуре позволили осуществить давно ожидаемое: явить миру во всей полноте дарование одного из самых талантливых мастеров пейзажа Юга России. И во время презентации персональной выставки все пришедшие в Выставочный зал отмечали и растущее мастерство живописца, и его умение в малом видеть большое, не приукрашивать жизни, ибо настоящая красота не любит косметики. Они смогли увидеть только кроху содеянного. Не представлены из-за малых выставочных площадей целые пласты творчества. И все же... всмотримся в полотна мастера, почувствуем его умение работать с цветом, красоту Земли, впитав живительную силу могучей экспрессии его творчества.

Глиняные горшки с примулами воссоздают картину ранней весны в сельской глубинке. Вставленная на дощатом столе рыба с картофелинами рассказывают о суровом быте рыбаков, а конская сбруя, развешенная у стоянки чабанов, - красноречиво свидетельствует о жизни горцев. Кош, горная долина, заснеженный перевал, сулящий опасности. И вот короткая передышка перед трудной работой...

Язык Поленова прост, доступен и в то же время мудр, заставляет по новому оценивать жизнь, где главное - не мишура, а старые истины добра, красоты и совершенства. Ради этого стоило прошагать тысячи верст с рюкзаком и мольбертом.

Очарованный странник

В Кисловодском Выставочном зале открылась персональная выставка мастера пейзажа Виталия Поленова. Однажды на ретроспективной выставке кисловодских художников я приметил посетителей, шумно и восторженно оценивающих достоинства одного горного пейзажа. На первый взгляд, полотно вряд ли могло поразить чем-то особенным. Оно не сверкало яркими красками зелени и цветов, в нем не было столь любимого салонной публикой розового в лучах рассвета искристого снега. Все серо и угрюмо. Одинокий дымок кошары в темном ущелье среди суровых безлесых скал лишь подчеркивал суровость поднебесного мира. Даже белая громада Эльбруса не казалась отвлечением от этого мрачного безмолвия...

Поленов редко слышит в свой адрес комплименты. Он никогда не стремится поразить публику виртуозной техникой владения кисти, яркой гаммой красок. Он правдив. И его правда не льстива, порой мужественна и всегда искренна. А многие его произведения историчны, особенно зарисовки Кисловодска, что приобрел краеведческий музей. Канувшее в лету до сих пор живет в его самобытных полотнах...

Нынешняя персональная выставка художника организована при активном участии администрации Выставочного зала и Кисловодском городского комитета по культуре. Согласитесь: подобное случается не часто. В Выставочный зал хотят попасть многие мастера кисти. Но далеко не у каждого такой творческий багаж, как у Виталия Григорьевича. Около тысячи работ хранится в его запасниках. И экспозиция вместила лишь десятую часть созданного. Многие шедевры (не побоюсь этого слова) остались в мастерской. Выставочный зал показался тесноватым для маститого художника, за плечами которого международная, всесоюзные, российские, зональные и многие краевые выставки. Поленов, увы, даже не представил всего самого значительного, почти целиком отдал себя кавказской тематике. А ведь за его плечами творческие путешествия по Волге, Беломорью, Сибири.

У него почти нет портретов. Единственный - "Наденька" (портрет дочери художника в юном возрасте), где Поленов предстает не только мастером-портретистом, но и великолепным знатоком композиции. Героиня Поленова изображена у окна, через которое видны молодой Кисловодск, угадываются его окраины. Художник стремится показать молодость растущего города. Замысел удается. И привычная для многих картин мрачноватая гамма уступает место ярким, светлым тонам, подчеркивающим торжество юности.

И все же наиболее привычное у Поленова - пейзаж и натюрморт, где он предстает мастером высокого класса, открывая сокровенные глубины лишь тем, кто по-настоящему любит природу и ценит ее красоту. А красота у Поленова как стеснительная женщина. Ее нужно долго обласкивать взором, прежде чем она откроет объятия...

Вот весенняя ветка в глиняном кувшине с первыми распустившимися цветами. Здесь нет буйства красок. Все скромно и даже немного буднично. Но угадывается целая жизнь рабочей глубинки, где нет ни клумб ни цветочных магазинов. Яблоневая веточка с нежными красновато-розовыми лепестками символизирует стремление людей к прекрасному.

А взгляд устремляется дальше... Дощатый стол. На нем краюха темного хлеба, рыба с выступившими крупинками соли. Кажется, здесь только что сидели рыбаки и ушли делать свою нелегкую работу. Пейзажи и натюрморты Поленова многомерны. Здесь нет мелькания человеческих лиц, но все время кажется: люди рядом - строители, рыбаки, землепашцы. Это очень важная и характерная составляющая его творчества.

Постояв у полотна Мастера, неизбежно приходишь к мысли - художник сентиментален. Ему дорог каждый лепесток цветка м каждый поворот горной тропы. Все прочувствовано и пережито...

Нынешняя первая персональная выставка Виталия Григорьевича состоялась в канун его 65-летия. Вспомним некоторые вехи его жизненного пути. В 16 лет он стал кормильцем семьи. Слесарил, затем выучился на столяра-краснодеревщика. И все время рисовал. Удалось поступить и успешно окончить Саратовское художественное училище. С тех пор Поленов становится вечным странником. С кистями, красками и мольбертом кочует по стране. Ночует у пастушьих костров в горах Кавказа, в шалашах на лесной опушке в российской глубинке, в рыбацких поселках в Заполярье, оставаясь верным себе в своих творческих исканиях, говорить только то, что видишь и чувствуешь.

А еще он любит музыку. И когда встает к мольберту, частенько включает старенький проигрыватель, ставит пластинки Моцарта, Гайдна, Вивальди, Бетховена. По ним он, как по камертону, сверяет мысли и вдохновение.

Жизнь подарила ему множество ярких впечатлений. Он рыдал от переполняющих чувств при виде величественной красоты Архыза, поднявшись на одну из его вершин, вобрал в свое сердце и в сотворенные полотна красоту нашей Родины, был счастлив, когда ему удавалось реализовать свои планы. Сегодня нам представилась возможность увидеть во всем великолепии нашего очарованного странника. Он не рассыпает еще своих богатств и, может быть, терпеливо ждет своего настоящего признания. Он его по праву давно заслужил.

Анатолий ШЕВЧЕНКО.